Неточные совпадения
— Этот кошмар
невозможно объяснить столкновением классовых противоречий, нет, — это нечто поглубже, пострашней…
Так что я даже в ту минуту должен был бы стать в недоумении, видя такой неожиданный переворот в ее чувствах, а стало быть, пожалуй, и в Ламбертовых. Я, однако же, вышел молча; на душе моей было смутно, и рассуждал я плохо! О, потом я все обсудил, но тогда уже было поздно! О, какая адская вышла тут махинация! Остановлюсь здесь и
объясню ее всю вперед, так как иначе читателю было бы
невозможно понять.
Знаю только, что потом, когда уже все успокоилось и все поняли, в чем дело, судебному приставу таки досталось, хотя он и основательно
объяснил начальству, что свидетель был все время здоров, что его видел доктор, когда час пред тем с ним сделалась легкая дурнота, но что до входа в залу он все говорил связно, так что предвидеть было ничего
невозможно; что он сам, напротив, настаивал и непременно хотел дать показание.
Как это все укладывалось в его голове и почему это казалось ему так просто —
объяснить не легко, хотя и не совсем
невозможно: обиженный, одинокий, без близкой души человеческой, без гроша медного, да еще с кровью, зажженной вином, он находился в состоянии, близком к помешательству, а нет сомнения в том, что в самых нелепых выходках людей помешанных есть, на их глаза, своего рода логика и даже право.
Всякое неприятное чувство к незнакомому мальчишке в нас мгновенно испарилось, сменившись острой жалостью. Мы рассказали об этом происшествии матери и отцу, думая, что и на этот раз опять последует вмешательство, как и в деле Мамерта. Но отец
объяснил нам, что мальчик — казачок принадлежит незнакомым людям, приехавшим погостить к нашим соседям, и что тут ничего сделать
невозможно…
— Баб наймовать приехал, —
объяснял солдат родителю, — по цалковому поденщину буду платить, потому никак
невозможно — горит пшеница у Груздева. Надо будет ему подсобить.
— Но так увлекаться
невозможно, тут что-нибудь да есть, и только что он приедет, я заставлю его
объяснить это дело. Но более всего меня удивляет, что вы как будто и меня в чем-то обвиняете, тогда как меня даже здесь и не было. А впрочем, Наталья Николаевна, я вижу, вы на него очень сердитесь, — и это понятно! Вы имеете на то все права, и… и… разумеется, я первый виноват, ну хоть потому только, что я первый подвернулся; не правда ли? — продолжал он, обращаясь ко мне с раздражительною усмешкою.
Наставник в нем сам бог, и он сообщил свое учение душе непосредственно, без слов, и способом, который
невозможно объяснить словами.
— Они
объясняли это, что меня проклял не Фотий, а митрополит Серафим […митрополит Серафим (в миру Стефан Васильевич Глаголевский, 1763—1843) — видный церковный деятель, боровшийся с мистическими течениями в русской религиозной мысли.], который немедля же прислал благословение Фотию на это проклятие, говоря, что изменить того, что сделано,
невозможно, и что из этого даже может произойти добро, ибо ежели царь, ради правды, не хочет любимца своего низвергнуть, то теперь, ради стыда, как проклятого, он должен будет удалить.
Но вот тем-то и досадно, что ничем другим нельзя хоть сколько-нибудь
объяснить необходимость этой меры и сверх того многих других мер, до того непонятных, что не только
объяснить, но даже предугадать объяснение их
невозможно.
Не зная планов Термосесова,
объяснить себе этого
невозможно.
— С этим народом иначе
невозможно, —
объяснял он, когда мы, наконец, продрались в караванную контору, где Осипа Иваныча уже дожидалось много народа. — Ох, смерть моя! — стонал он, не зная, кому отвечать. — У кабака с Каменскими да с мастеровыми горло дери, а здесь мужичье одолевает.
— Ах, боже мой! Боже мой! — заговорил я с восторгом. — Как это хорошо, как это хорошо! Скажите, Надежда Николаевна, не виделись ли мы прежде? Иначе это
невозможно объяснить. Я представлял себе свою картину именно такой, как вы теперь. Я думаю, что я вас видел где-нибудь. Ваше лицо, может быть, бессознательно запечатлелось в моей памяти… Скажите, где я видел вас?
Он стоял как привидение, появление которого в самом деле решительно
невозможно было
объяснить ничем, если бы он не
объяснил его через минуту сам.
— Одно наперед позвольте
объяснить вам, сударыня: за результат
невозможно ручаться, ибо сила у господина Харлова большая и отчаянность тоже; очень уж он оскорбленным себя почитает!
— Испытайте. Но, впрочем, вам
невозможно, вы не старик! —
объяснила Клеопатра Николаевна.
Нанковые казакинчики, в которые его одевали, были вечно перепачканы; сапоги свои он обыкновенно стаптывал и очень скоро изнашивал; последнего обстоятельства даже
невозможно и
объяснить, потому что Паша, как я и прежде сказал, все почти сидел.
Утвердившись на этой мысли, Павел каждый день просыпался с твердым намерением высказать жене, как он ее любит, как он страдает, видя ее холодность, и
объяснить ей, что таким образом жить
невозможно в супружестве, — просить ее хоть приневоливать себя и постараться к нему привыкнуть.
— Впрочем, — сказал он, помолчав немного и голосом, который напрасно хотел казаться твердым, — хоть и глупо и
невозможно рассказывать словами, хоть мне и тяжело, я постараюсь
объяснить вам, — добавил он, морщась как будто от физической боли.
Но ведь надо же
объяснить общественный факт, представляющийся нам в истории нашей литературы; надо же, наконец, бросить хоть догадку, хоть намек (если еще
невозможно настоящее объяснение) на то, отчего наша литература сто лет обличает недуги общества, и все-таки недуги не уменьшаются.
— Луком дышит на меня-с, сидеть около него невозможно-с, —
объяснил Аксанов.
Во всем отряде царствовала такая тишина, что ясно слышались все сливающиеся, исполненные таинственной прелести звуки ночи: далекий заунывный вой чакалок, похожий то на отчаянный плач, то на хохот, звонкие однообразные песни сверчка, лягушки, перепела, какой-то приближающийся гул, причины которого я никак не мог
объяснить себе, и все те ночные, чуть слышные движения природы, которые
невозможно ни понять, ни определить, сливались в один полный прекрасный звук, который мы называем тишиною ночи.
— Позвольте, я провожу вас, — сказал он наконец, слегка касаясь указательным пальцем ее плеча, — а то тут на улице, вы понимаете, никак
невозможно. Вы
объясните мне ваше неудовольствие, и, конечно, я приложу всё старание… как офицер.
Я
объяснил ему, что предупредить это было
невозможно.
Это была эстафета от полковника Пшецыньского, который
объяснял, что, вследствие возникших недоразумений и волнений между крестьянами деревни Пчелихи и села Коршаны, невзирая на недавний пример энергического укрощения в селе Высокие Снежки, он, Пшецыньский, немедленно, по получении совместного с губернатором донесения местной власти о сем происшествии, самолично отправился на место и убедился в довольно широких размерах новых беспорядков, причем с его стороны истощены уже все меры кротости, приложены все старания вселить благоразумие, но ни голос совести, ни внушения власти, ни слова святой религии на мятежных пчелихинских и коршанских крестьян не оказывают достодолжного воздействия, — «а посему, — писал он, — ощущается необходимая и настоятельнейшая надобность в немедленной присылке военной силы; иначе
невозможно будет через день уже поручиться за спокойствие и безопасность целого края».
Прочный колокол неведения — и благословляющее утверждение бездн, «преодоление человека» — и санкция его упадочных инстинктов, великая любовь Заратустры — и нарочито разжигаемая им в себе жестокость, проповедь радости жизни — и восхваление трагического пристрастия к страданиям и ужасам — все это, конечно, можно психологически
объяснить, но совершенно
невозможно все это объединить в одно цельное, из «бронзы» отлитое жизнеотношение.
Висленев, в свою очередь, не менее язвительно, попросил уволить его от всяких объяснений, и, не проверяя представленного счета, взял и подписал его, взглянув только на последний итог в три тысячи рублей, итог, как
объяснила ему жена, отнюдь небольшой, потому что в Петербурге, живучи прилично, с семейством в пять душ, с тремя прислугами и кормилицей, менее шести тысяч рублей в год издержать
невозможно.
Революция есть фатум, неотвратимая судьба народов, и к ней
невозможно относиться внешне и
объяснять ее внешними политическими и экономическими причинами, как обычно делают и революционеры и контрреволюционеры.
Если допустить, как то делают историки, что великие люди ведут человечество к достижению известных целей, состоящих или в величии России или Франции, или в равновесии Европы, или в разнесении идей революции, или в общем прогрессе, или в чем бы то ни было, то
невозможно объяснить явлений истории без понятий о случае и о гении.
Васильчиков и Платов уже виделись с графом, и
объяснили ему, что защищать Москву
невозможно и что она будет сдана.
Иначе, кажется,
невозможно объяснить малороссийских слов в московских сношениях «о сиску».
И он отвечает им, что это
невозможно, и
объясняет им, почему
невозможно.
Возвратиться к первому
невозможно: верованье разрушено, и потому необходимо
объяснить значение власти.